История, как у нас часто бывает, очень долгая и очень сложная.
Ваня, Артём, Стёпа и Вова. Младшему, Ване - 6 лет. Артёму, старшему - 14.
Папа умер, маму лишили родительских прав, бабушке в опеке отказали. Потом - все “прелести” жизни в приюте.
Невозможность видеться с бабушкой - единственным оставшимся близким взрослым, неоправданное - совершенно ничем - лечение в психиатрической больнице. И постоянные звонки от ребят - “мы хотим в семью, когда нас заберут?”.
А потом… потом появилась Катя.
Катя наткнулась на видео ребятами, всё для себя поняла и сказала мужу, мол, четверо. Тот сказал что “четверо так четверо” и Катя позвонила оператору банка данных детей сирот. Там Кате сказали, что “нет, что вы, дети вообще в семью не хотят, им и так нормально”.
Здесь мог бы быть занавес.
Но вы бы знали Катю. У Кати дом, свой тату салон, с десяток собак, лисы, козы, а ещё вагон сил и адекватности. И Катя звонила ещё и ещё, пока не дошла до нас.
И началась работа, длинной в 9 месяцев - ШПР, согласования, психолог, участковый, обследования, документы, справки. Усыновление в условиях карантина вообще маскарад. Но Катя с мужем всё это вынесли.
Выносили.
И вот Ванька гладит собаку, а Стёпа спрашивает, как заставить попугая говорить. Вот они прыгают в речку с пирса на заднем дворе, вот делят кровати - кто спит наверху?
Вот снимают маски - потому что дома уже. Дома маски не нужны.
Вот Катя с Сашей смотрят друг на друга. В глазах немного безумство и счастье.
И везде счастье. На кухне, в доме, на пирсе. Даже козы какие-то радостные.
Такая долгая, сложная история. И такой вот в ней момент - которым если не поделимся с вами - сами захлебнёмся.
Впереди - много работы. “Медовый месяц” пройдёт, а период адаптации продолжится. Будет сложно. Будет очень сложно, чего уж там.
Но мы смотрим на них и знаем - всё получится. И у Кати с мужем, и у ребят, и собаки тоже подстроятся.
Мы будем рядом и будем помогать.
А пока - дети, собаки, брызги, визги и папина пицца из духовки. Счастье, говорим же.